Из Атлантики в Тихий. Огненная Земля — Мыс Горн, самый южный город земли — Ушуайя, и пингвины

13 февраля 2024 года, вторник, Ушуайя. Выписка из бортового журнала: «Восход 06.21. Закат 21.11. В 03.23. чилийские официальные лицца поднялись на борт нашего судна с лодки, чтобы пройти портовую проверку. Чиновники были удовлетворены и мы получили разрешение. Затем судно направилось в порт захода Ушуайя, Аргентина. Затем в 05.12. к судну подошел м естный лоцман, все проверки были завершены и в 05.50. была вызвана команда «Режим ожидания внизу». По прибытии к 06.51. судно было готово к напряженному дню на борту. В 15.43. судно было готово к отплытию, все проверки завершены. Все стропы были опущены в 16.15, и судно проследовало по проливу Бигль высадить нашего аргентинского лоцмана после выхода из аргентинских вод в 18.25. Двигаясь на восток по каналу Бигль, мы сначала встретили знаменитый проход Исла-дель-Диабло, район, известный своими сильными течениями, вскоре после этого мы миновали ледник Романш, затем канал Юнион, и, наконец, канал Кокберн. Затем мы вышли из узкого фьорда в более широкую воду и направились к Пунта-Аренасу. Погода — Ветер: западный, 20–25 узлов. Море: небольшое волнение. Давление: 1000 hPa. Температура: 11С, 52 °F.

Восьмой и девятый дни — Мыс Горн, самый южный город земли — Ушуайя.

Восьмой день круиза был «Кино про море» и прошел в ожидании прохождения мыса Горн. Ночью был шторм, ветер завывал, и в каюте все поскрипывало и потрескивало. С утра очень качало, море было неспокойным, волны заливали корабль до 9 палубы. Я, вставая между 3 и 4 часами, ухожу на седьмую, и сижу там с компом в баре или интернет — клубе, периодически выходя на палубу, но сейчас не получилось — прогулочную седьмую заливало, ее закрыли, а оставлять все и подниматься наверх не хотелось. Работники на палубе скатывали воду, держась за специальные канаты, которые протянули вдоль палубы. Вспомнилось из школьных учебников — «ревущие сороковые». Оказывается, это так, буквально.

Но, после рассвета море успокоилось, и океан выглядел сурово, но смирно, он, как-будто, устал.

День прошел в ожидании, мне казалось, что Мыс Горн будет чем-то особенным, я надеялась увидеть маяк и монумент на мысе. Но, увы и ах, к моменту, когда мы подошли к нему, все было затянуто туманом. Часовая стоянка — фотопауза была отменена, никакого смысла в этом не было. А чего я ждала — непонятно, с учетом, что 300 дней в году здесь пасмурно, дождь и ветер.

Так что, крайнюю южную точку архипелага Огненная земля мы увидели как через мутное стекло, и, конечно, никаких маяков и монументов. Придется поверить открывшим его в 1616 году голландским мореплавателям Якобу Лемеру и Виллему Схаутену, чтто он там есть! Тем более, Жюль Верн тоже писал, что есть (никогда его не видев). Кстати, название дал, как раз, Схаутен — имя своего родного города, так что, строго говоря, он Хорн (это для меня загадка, почему немецкая «H», которая «Ха», превратилась в русском языке в «Г».

Я в этот день познакомилась с прекрасными ребятами — парой из Тюмени, и мы огорчались отсутствию видимости вместе.

Расстроенная (совсем немного) отправилась спать.

На следующий день, еще ночью, в полной темноте, только открыв глаза, стало понятно — мы уже пришвартовались в Ушуайе. Как только пришло время рассвета, я потопала на верхнюю палубу.

Я бы и без Ушуайи туда потопала — рассвет встречать. он был не такой полыхающий, как накануне, но тоже хорош! Интересно, что это длится буквально пару минут — из носа корабля в корму не успела пройти. Но рассветы в океане — это одна из причин, по которой я люблю круизы, хоть и не главная.

А как только цвет, совпадающий с названием места, куда мы пришли — Огненная Земля — спал, все окрасилось синей дымкой — берег, горы, океан, город.

Магеллан в 1520 году назвал эту землю Огненной Землей, после того, как увидел пламя, поднимающееся с темных островов, это горели костры индейцев. В сердцах моряков появился страх: воющий ветер, горные озера и скалистые берега оборвали многие путешествия. Остров продувается всеми ветрами, что тоже радости морякам не доставляло.

В порту продаются множество экскурсий с прогулкой по каналу Бигль на больших катамаранах (о самом проливе Бигл будет завтра). Есть с высадками на острова и без высадки, есть с посещением ранчо. Но, поскольку аргентинское ранчо у нас запланировано на финальный день, а чилийское на завтра, мы выбрали прогулку полного дня с одной высадкой на остров.

Мы загрузились на катамаран и движемся по проливу Бигл по следам Дарвина. Горы Оливия и Эскарпадо восхищают снежными вершинами.

С одной стороны канала Чили, с другой — Аргентина.

Пингвинов, точнее, их видов, оказывается, немало. В Патагонии и на Фольклендских островах водятся несколько видов.

Конечно, все ждут встречу с Королевскими пингвинами, но первый остров — Магеллановы пингвины. Вот здесь становится понятна фраза «кишмя кишит». Остров, на самом деле, кишит пингвинчиками — их здесь огромное множество, от маленьких до больших.

На этом острове живут папуанские пингвины, это вторые по размеру после Королевских, обитающие на здешних островах. Их рост достигает 76 см, и они живут здесь круглый год. Их колонии образуются на расстояния до 1,5 км от побережья и они легко проходят это расстояние до воды и обратно. Каждый год места гнездования перемещаются в пределах одной и той же территории. Взрослые пингвины четко обозначены белой горизонтальной полосой на макушке и довольно длинным оранжевым клювом. На островах огромное количество мест их размножения.

Про Магеллановых пингвинов я уже писала в одной из предыдущих частей. Еще есть пингвины Рокхоппер, маленькие, до 64 см.

Следующий остров — морские львы (я их слабо отличаю от котиков и тюленей, но организаторы называют морскими львами, собственно — это и есть семейство ушастых тюленей).

Остров, где они живут, назывется Исла-де-лос-Лобос. Тут очень неприятный запах, мы шарфы на нос натянули — тухлой рыбой «благоухает» все, но, видимо, львам нравится. А вокруг них — птицы.

Следующий остров — птичий. Их здесь не просто много — их огромное количество. Причем, издали, некоторых можно принять за магеллановых пингвинов. Это большие черно-белые императорские бакланы, они более крупные и красивые, чем каменные бакланы, кормятся в открытых прибрежных водах и строят гнезда на вершинах скал, рядом с пингвинами. Да и более мелкие магеллановы кулик — сороки, живущие на песчаных или илистых береговых линиях, тоже похожи по окрасу на пингвинов — белая грудь, черная верхняя часть и длинный оранжевый клюв. Они очень агрессивны при защите птенцов, а питаются червяками, крабами и другими беспозвоночными. Кулики — сороки есть еще и черноватые (это название, не цвет), или — черноватые кроншнепы, они обитают на скалах, и питаются мидиями во время отливов. Это парная птица, очень семейная. Перечисляя названия птиц, живущих здесь, невольно вспоминала фильм «День Радио» (кто смотрел — поймет): красноголовый гусь, гриф-индейка, каракара полосатая, переменный ястреб, нагорный гусь, ламинарный гусь, черношейный лебедь, белохохлатая поганка, пароходная утка, черный каменный баклан и еще дюжина подобных.

А теперь вернусь во вчерашний день. Помните, у меня сел телефон, а зарядку я оставила в сумочке, вместе с телефоном мужа и не сняла Королевских пингвинов своим телефоном? Но, с нами была чудесная пара — из Тюмени, и они мне дали один свой! Так что — насколько мне совесть позволила чужим аппаратом снимать — я воспользовалась. Вечером они мне скинули фотки, а я поняла, что они в предыдущий день уже не входят, там ровно 50. Решила, что ладно, покажу их в следующем — пингвины к пингвинам!

Итак, знакомство с Королевскими пингвинами. Он достаточно удален от предыдущих.

Это самые крупные из патагонских и фолклендских пингвинов, их рост достигает 96 см. Они удивительно человеколюбивые, безбоязненные и любопытные. Королевских пингвинов легко узнать по ярко-оранжевому пятну на ухе, тянущемуся к передней части шеи.

Они могут вырастить двух птенцов каждые три года. В отличии от своих младших собратьев, оним не мигрируют, а держатся вблизи прибрежных мест размножения. Вот это коричневое мохнатое чудо — детеныш пингвинов.

А этот красавец — мой фаворит, он явно здесь главный и идет по каким-то важным государственным пингвиньим делам. Не хватает папки под мышкой.

Ощущение, что это люди вышли на прогулку, они очень смешные, и их очень хочется потрогать. Причем, они бы дались, но это строго запрещено.

Полное ощущение, что это пингвины на льду, на самом деле это не так — это мокрый океанский песок.

Помимо пингвинов, львов и птиц, на островах есть еще одна достопримечательность — маяк Les Eclaireurs, называют самым южным в мире, но наша сопровождающая, по секрету, шепотом, сообщила, что есть еще южнее, на целых 200 км. Но, зато этот рабочий, а тот нет — там некому светить, так что, можно этот считать самым южным из действующих.

Очень интересно садятся самолеты в Ушуайю — заходят с воды, пролетают «по головам» пингвинов и остальных обитателей островов, и, почти цепляя снежные шапки гор, скрываются за ними.

Особенно интересно самолеты смотрятся над пингвинами, и они совершенно не реагируют — привыкли:

Белеет парус одинокий, только один раз встретили у берега маленький парусник. Видимо, слишком неприветливые воды.

Вот такая замечательная прогулка, поднявшая настроение, бывшее не очень веселым после раннеутренней прогулки по Ушуайе, бывшему аргентинской каторжной колонией. Я и сегодня нашла город достаточно депрессивным и мрачным, при том, что сейчас — лето! Эти, ужасные, на мой взгляд, дома, портят прекрасный вид на горы.

Кстати, везде надписи: «Мальвинские острова — это Аргентина», или: «Ушуайя — столица Мальвинских островов». То, что корабли к ним прибывают прямиком с Фолклендов, их не смущает?

Можно проехать по городу вот на таком допотопном ретро автобусе, или на паровозике. (кстати, здесь есть еще и самый южный старый поезд, но на него времени не было — или поезд, или пингвины и котики):

Только выйдя на набережную, туристы оказываются среди огромного количества монументов и памятников. Вот мне постоянно интересно, почему чем беднее страна, тем больше памятников политикам и военным? В Цюрихе городское руководство 19 века постановило: «Народ не должен ставить памятники политикам, политики должны ставить фонтаны для народа».

И первый памятник, встречающий туристов, сошедших с корабля, конечно, Перону и Эвите. Причем, подписывают: «Нашему любимому генералу, борцу за социально справедливую, экономически свободную и политически независимую Аргентину». Рядом выбиты его слова, которые, на мой взгляд, можно вешать прямо перед лицом всех политиков: «Делать лучше, чем говорить, делать лучше, чем обещать». Про Эвиту: «Вечное сердце народа». И ее слова: «Не делайте ничего для меня. Моя слава всегда есть и будет щитом для Перона и флагом моего народа».

Стела, посвященная Национальной Армии и Флоту. Это, опять же, особенность бедных стран — бесконечное упоминание армии.

А на этом флагштоке был поднят первый национальный аргентинский флаг. Забавно, но сейчас флага нет.

Вот это мне понравилось, памятник первопроходцам Огненной Земли. Фамилии первых пятидесяти семей выбиты на памятной табличке перед монументом. Здесь же рассказано, как они осваивали эту негостеприимную землю, как налаживали связи с местным населением.

А еще больше мне понравилось это — Пост Мира, где на разных языках написано: «Пусть преобладает мир на Земле». В наше военное время это особенно актуально.

Здание городского музея, кстати, для жителей провинции с удостоверением личности, вход бесплатный. К огромной радости моего мужа, музей еще был закрыт.

Здание выставочного центра, некогда являвшееся семейной резиденцией Бебан, которая пожертвовала его муниципалитету.

Семейная резиденция семьи Саломона не сохранила точную дату постройки. Дом был приобретен в 1917 году Саломоном, выходцем из Ливана, который превратил его в склад товаров. Про его дом узнали все, когда хозяин разместил в нем людей, потерпевших кораблекрушение из Монте-Серванстеса в 1930 году, а также нескольких политических заключенных, спасшихся из тюрьмы Ушуайя.

Еще одна семейная резиденция принадлежала Рамосам, и была построена в 1920 году. В 1960-е годы первый этаж функционировал как магазин, а второй этаж с 1992 году находился в аренде у строительной компании, использовавшей его под офис. Сегодня здание считается национальным памятником и в нем размещено полицейское управление.

(слева)

Территориальный музей, называемый Музеем Края Света. Он был открыт 18 мая 1979 года, в день Национальных музеев. А в самом здании, гораздо более старом, нежели музей, с 1915 по 1978 годы размещался Национальный Банк Аргентины.

Издали показалось — церковь, Я, конечно, пошла, оказалось — школа и детский сад.

Церковь, впрочем, тоже есть, с обратной стороны — салезианский приход. Это здание было освящено 24 декабря 1898 года, и на протяжении десятилетий принимало общину Ушуайя на важных мероприятиях и службах, что сделало его важнейшим местом в городе. В 1949 году был открыт новый приход, гораздо более крупный и удобный для размещения значительно выросшего в этой вере населения. Старый храм перестал действовать и со временем практически полностью пришел в негодность. В 1997 году началась реконструкция и 24 декабря 1998 года оно получило второе рождение, ровно в столетие первого открытия. Как мне показалось — это единственная постройка города, более или менее радующая глаз.

Скульптура называется «Модель жизни аборигенов». Ее создали в честь Мануэля Пьедра, называемого Намункуро (1886 Чимпай Рио-Негро — 1904 Рим), в 2008 году, через год после его беатификации. Он поддерживал слабых в их невзгодах, и искал пути примирения и национальной идентичности.

А вот это интересное сооружение — стороны света: север, запад, восток, юг. И не надо мох на деревьях искать.

Гитара на берегу установлена в память об Анхелито «Тити» Родригесе, авторе и исполнителе песен, которого называли «огненный музыкант».

Площадь Майо, это обязательное для Аргентины, как площадь Ленина в СССР. Полноценной площадью это сложно назвать, пятачок небольшой.

Внутри этого памятника находится «Капсула времени» Филко — стальной корпус, содержащий 6 лазерных видеодисков с копиями телевизионного цикла, 1992 года, и сообщениями, которые сотни аргентинцев оставили тем, кто ее вскроет. Написано, что это должно произойти не ранее, чем через 500 лет. Интересно, потомки будут знать, что делать с этими дисками?

Памятник, посвященный годовщине основания города Ушуайя.

Этот памятник установлен в память о корабле «Арагуаран», в дань уважения и памяти героев, в день 50-летия их исчезновения во время их миссии в Антарктиду 15 октября 2008 года.

На набережной целый ряд бюстов, к счастью, на этот раз, не политикам, а покорителям, точнее исследователям Антарктиды. В суровых краях очень хорошо понимаешь, что ничего человек не покорил, и что мы просто песчинки по сравнению с природой.

Моя коллекция скамеечек пополнилась симпатичной деревянной и страшненькой и неуютной бетонной.

Мы уже любовались птицами на островах, но их везде много, и в городе тоже. Вот, фолклендский, или антарктический поморник долетел до Ушуайи. Эти птицы гнездятся колониями на материке, рядом с источниками добычи — колониями пингвинов. При защите своего гнезда или птенцов, поморник может даже напасть на людей! А сами питаются птенцами других птиц, включая малышей бакланов, пингвинов и гусей, однако не брезгуют падалью и яйцами птиц. «Милые» птички. Но эти два еще маленькие, на меня внимания не обратили.

Граффити — вот что всегда интересно (мне, во всяком случае). И Ушуайя тоже радует народным творчеством.

Очень расстроили собаки. Эта, неухоженная, но с ошейником, бегает явно давно. Она забегала перед нами, ложилась и смотрела в глаза. И я ничего не могла сделать, кроме как расплакаться и уйти на корабль. Гулять больше совсем не хотелось. И две черные большие, безучастно лежащие посреди толпы туристов настроение не прибавили.

А, все-таки, несмотря на не летнюю температуру, лето. Меня впечатлил цветок, похожий на мак, который оказался антарктическим боршком — он высокий, примерно 40 см, и цветет все лето — с декабря по февраль. Вообще, это сорняк, но очень оживляющий блеклость окружающего пейзажа.

Под стать настроению, по пути, увидели военные корабли, перед входом в гражданский порт.

История порта начинается в 1880 году, когда напротив рыболовного причала длиной 20 метров семья Фике построили склад. Деревянный причал подходил только для лодок с веслами, которые спускали с кораблей. Постепенно его удлинили до 50 метров, чтобы обеспечить причал для местных шхун и катеров, а также обеспечить возможность погрузки и выгрузки грузов, и посадки и высадки пассажиров. Неподалеку от порта находились резервуары с питьевой водой, которую ведрами разливали в корабельные цистерны. В 1920-х годах деревянный пирс заменили каменно — земляным, который к 30-у году приобрел чрезвычайно важное значение: здесь высаживали заключенных. А позже был построен каменный пирс с железобетонными сваями, и в 1946 году два двухэтажных здания для таможни и пассажирского вокзала.

Рядом с нашим лайнером стоял корабль, отправляющийся в Антарктиду. Она пока в списке «мечт», и я очень надеюсь, что получится ее осуществить. На корабль грузили багаж туристов, и ящики с продуктами — портов больше не будет, до самого Белого Континента и обратно, в течении двух недель — никакой земли.

На этом яркий, благодаря пингвинам день, закончился. Всем спасибо за внимание, продолжение следует.